На улице с утра сегодня дождь. Гулять под дождиком Диме нельзя, но стоять на пододвинутом к окну стуле и на дождик смотреть можно, и Дима стоял и смотрел. На чёрный от воды забор. На блестящую сарайную крышу. На - ровными шариками стекающие с неё дождинки. На серую тучу вверху, которая не кончалась и не кончалась, а – как из сита - сыпала и сыпала малюсеньким капельками на всё: На лавочку, на Димин паровозик на ней. На рябую, истыканную дождинками лужу.

На ворону на дереве напротив. Ворона сидела на самой верхушке, а противный ветер задирал на ней перья, раскачивал ветку и всё хотел и хотел ворону оттуда столкнуть. Но упрямая ворона сидела и не уходила, чтобы все вокруг видели, какая она закалённая и что ей на этот ветер всё равно.

- Глупая!.. - «гулькнул» из-под стрехи сарая голубь. Но сидящие рядом воробьи сказали, что – нет - ворона просто смелая. И голубь замолчал.

Дерево под вороной было берёза. Почернелые ветки свесила, дождик блестящих бусинок на них навесил, а некоторые оставшиеся листочки желтели словно огоньки. Было так красиво. Но тут снова налетел противный ветер и бусинки стряхнул. Ворона на верхушке закачалась. Привстала на ноги, хвостом вверх-вниз закивала, а клювом этому ветру прямо в лицо!.. Сказала, что всё равно не уйдёт, пусть ветер даже и не думает! И тогда ветер стих, а дождик тут же вновь на ветки бусинок навешал.

- К грибам, - сказала про дождик подошедшая мама. Положила на Димины плечи руки, и они посмотрели на дождик вместе. Дождик шуршал и шуршал. Лужа под окнами стала похожа на маленькое море. И Дима подумал, что если его завтра гулять всё же отпустят, то ему обязательно нужно будет сделать себе из чего-то лодку…

Александр Петербургский